Партизанщина в годы гражданской войны

Статья:

…Как огня надо бояться партизанщины,
своеволия отдельных отрядов,
непослушания центральной власти,
ибо это ведет к гибели:
и Урал, и Сибирь, и Украина доказали это.
В.И. Ленин[1]

Картину событий, происходивших в годы Гражданской войны 1918 – 1920 гг., современный житель может представить по художественным фильмам и газетным материалам, опубликованным в периодической печати. Редкие попытки донести до широких масс истинную историю тех лет, как правило, не проникали в сознание обывателя-слишком велика сила средств массовой информации.
К середине семидесятых годов ХХ века окончательно был сформирован мифический образ героя – партизана Шиткинского фронта. В Тайшетском районе большое значение в этом плане сыграли рассказы и очерки, опубликованные в газете «Заря коммунизма» журналистом – краеведом А.Ю.Черневским, который, будучи членом союза журналистов, редактором местной газеты, не давал возможности публиковать материалы, не совпадающие с его точкой зрения на события Гражданской войны в нашем районе.
В одном из писем Григорию Карповичу Дискову, бывшему политссыльному, правому эсеру, председателю Тайшетского отделения Енгубсоюза в 1917 – 1920 годах, впоследствии члену КПСС, А.Ю.Черневский писал:
– …Некто Лифантьев, уроженец села Нижнезаимского, ныне офицер в отставке, занимается той же темой, что и я. Когда – то я был с ним в близких отношениях, и он делился со мной своими находками, как и я с ним…
…Но этот Лифантьев, человек малограмотный, самонадеянный, всю работу ведет к тому, чтобы восхвалить своих нижнезаимцев и своего отца, которого он изображает чуть ли не организатором Шиткинского фронта. У нас с ним возник конфликт. Я его писания о Федорове и других, присланные в нашу газету, действительно забраковал, так как в нашей газете контроль за историко – революционными материалами веду я.[2]
Не имея возможности публиковать свои краеведческие записки в местной печати, Александр Никонович Лифантьев обратился в Красноярский краеведческий музей, и с его помощью в 1974 году Красноярское книжное издательство опубликовало «Очерки о шиткинских партизанах». Очерки, вошедшие в книгу, передавались по красноярскому радио, печатались в районных и городских газетах, в «Блокноте агитатора». Но после того как первые экземпляры книги появились в библиотеках Тайшетского района, во все партийные инстанции были направлены письма за подписью А.Ю.Черневского с просьбой, а иногда и с требованием, запретить распространение этого издания, так как оно якобы очерняет светлую память о героях Гражданской войны.
В письме секретарю Иркутского областного комитета КПСС товарищу Антипиеву Евстафию Никитичу Черневский писал:
…И вот, какой – то безвестный краевед берет на себя смелость и наглость порочить светлое имя и образ борца за народное дело, за власть Советов, рассчитывая приобрести известность своей «сенсацией».[3]
…Пасквилянт Лифантьев должен нести ответственность за свои инсинуации, а его вредная брошюра – изъята из обращения.[4]
С коммунистическим приветом и личным уважением к Вам А.Черневский член КПСС, член Союза журналистов.
Вслед за письмом в областной комитет КПСС Адольф Юрьевич 6 октября 1974 года пишет заведующей Иркутским областным партархивом Александре Яковлевне Шапрановой.
…"Полагая, что Вы не оставите этот пасквиль безответным, и располагая источниками, на которые ссылается или не ссылается автор «Очерков», я подготовил документы и доказательные выкладки, с неопровержимой точностью изобличающие Лифантьева в злонамеренной клевете путем голословных заявлений, подтасовки фактов и фальсификации.
Не смею давать Вам советы, но если бы я был должностным лицом, я связался бы по соответствующим каналам с Красноярским КК КПСС, ибо только в его власти во всем разобраться, спросить с редакторов Красноярского издательства, как они допустили издание этого пасквиля, не потребовав от автора доказательств. Они могут создать авторитетную комиссию с участием ученых – историков, которая потребовала бы от Лифантьева «алиби», привлекла бы пасквилянта к ответу за его грубые инсинуляции, а его вредную брошюру изъяла бы из обращения.[5]
К письму имеется приложение на 19 листах, обличающее очерки Лифантьева.
Благодаря неимоверному упорству А.Ю Черневского, лифантьевское дело сдвинулось с мертвой точки. В очередном письме на имя заведующей Иркутским партархивом уже 25 мая 1975 года Черневский писал:
« Уважаемая Александра Яковлевна! Посылаю Вам для партархива номер нашей газеты с перепечатанной из «Красноярского рабочего» рецензией на книгу Лифантьева.
Усилия наши и хлопоты семьи И.А.Бича не пропали даром.
Решающим в сдвиге дела с мертвой точки было, очевидно, ходатайство проживающей в Подмосковье дочери И.А.Бича (1913 г.р., член КПСС с 1942 года) Ираиды Ивановны Бибиковой, с которым она обратилась в декабре прошлого года в отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС. Дело было передано на рассмотрение в Госкомитет Совета Министров РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, как об этом мне сообщила Ираида Ивановна».[6]
В конечном итоге книга была изъята из библиотечной сети и книжной торговли. Автора брошюры и директора Красноярского краеведческого музея неоднократно вызывали в крайком партии на ковер. Однако на родине Лифантьева Анатолия Никоновича сохранилось небольшое количество его книг, которыми и сегодня пользуются некоторые местные краеведы.
В действительности книга краеведа Анатолия Никоновича Лифантьева в основном рассказывает о шиткинских партизанах. Им поставлена благородная задача – познакомить читателя со многими организаторами и руководителями шиткинских партизан, чьи имена незаслуженно забыты.
Автором проделана большая кропотливая работа по сбору и изучению архивных документальных материалов и воспоминаний участников Шиткинского фронта.
Подростком А.Н.Лифантьев был непосредственным свидетелем борьбы Шиткинского партизанского фронта с колчаковцами и интервентами. Нередко он выполнял поручения партизан как связной, о чем рассказывается в очерке «Шел парнишке в ту пору…»
В 20 – х годах А.Н.Лифантьев организовал в своем селе Нижнезаимском в Шиткинском районе комсомол и был первым секретарем ячейки. В 1939 году он участник событий на ХАЛХИН – ГОЛЕ, за что правительством Монгольской Народной республики был награжден медалью. В первые дни Великой Отечественной войны ушел на фронт добровольцем в качестве политбойца. На фронте был ранен и контужен. За боевые отличия А.Н.Лифантьев награжден двенадцатью правительственными наградами. Прослужив в армии 25 лет, ушел в отставку в звании майора.[7]
Занимаясь изучением истории Тайшетского района, краеведам удалось собрать часть рукописей, сделанных краеведом Черневским в 50 – 70 – е годы ХХ века. В своих черновиках Адольф Юрьевич с поразительной точностью записывал воспоминания участников и свидетелей гражданской войны на территории нашего района. Во время чтения рукописей поражает то, насколько рассказы очевидцев расходятся с материалами, опубликованными А.Ю.Черневским в своих очерках и рассказах. И не только публикации Черневского вызывают некоторые сомнения. Участник партизанского движения П.Д.Криволуцкий в своей книге Шиткинские партизаны» описывает первый бой, по сути, начало партизанской войны, следующим образом:
Среди собравшейся группы людей, несмотря на ее малочисленность, было боевое настроение. Некоторые участвовали в первом бою, рассказывали вновь прибывающим о результатах этого боя.
Оказалось, что во время налета белогвардейцев на село Нижняя Заимка тов. Станиаслав Свенский успел бежать в село Шиткино и организовать до приезда белогвардейцев засаду из одиннадцати человек, которые встретили белогвардейскую полуроту ружейным огнем и обратили их в бегство. Банде белогвардей- цев удалось схватить т. Свенского на краю села. Они увезли его с собой в Нижне – Удинск и расстреляли.[8]
Мы узнали, кроме того, что нижнезаимские купцы, не успевшие бежать из Шиткиной вместе с белогвардейцами, притворялись «безвинными подводчиками», но были разоблачены и, как враги революции, расстреляны.
Так начались первые «героические» победы над безоружными врагами революции. В этой ситуации, по меньшей мере, кажется странным празднование первой победы партизан при полном их поражении и потери главного организатора восстания. Так же остается загадкой, где во время боя был вдохновитель и организатор Шиткинского фронта И.А.Бич, героизм которого так активно защищал Черневский.
П.А.Новиков в своей работе «Гражданская война в Восточной Сибири» о вы- шеупомянутом событии сообщает следующее:
27 февраля на хуторе Ачинская Заимка был создан штаб по организации партизанского движения во главе с учителем И.А. Бич – Таежный и бывшим политссыльным С.А.Свенским. Разгромив милицию, 28 февраля партизаны заняли село Шиткино и отразили белый отряд из 4 офицеров и 45 солдат, присланный из Тайшета. При этом С.А. Свенский попал в плен и был в последствии повешен белыми.[9]
При всем желании партизаны не могли разгромить шиткинскую милицию, так как на тот момент ее не существовало в принципе.
Погодин Григорий Михайлович 1893 года рождения, крестьянин деревни Шегашет, позже житель пос. Суетиха, участник первого боя Шиткинского партизанского движения, в беседе с Черневским 16 февраля 1960 года рассказал следующую историю:
…Вскоре было объявлено, что белые, по данным тайшетской разведки штаба восстания, кое – что пронюхали и готовят поход на Шиткино, поэтому надо отряду добровольцев выходить. В Шиткино отправились с оружием: я, (кличка «Громилов»), Горлачев Егор Семенович, Гусенок Никита Григорьевич, Силин Трифон Яковлевич («Ходя»), Ольховко Тарента («Терентий»), Хоменко Иван Дмитриевич (погиб в первом бирюсинском бою). В Шиткино нас расставили на посты. Большинство наших попало в засаду на Джогинское гумно со стороны Н – Заимки на тракте (основные силы). 24 или 27 добровольцев из шегашетских, черчетских и кемченских партизан и несколько человек шемякинских и шиткинских, но кто именно, не помню. Точно помню Половинкина Ивана Назаровича и Головачева Федора.
Но отряд Галошина в 45 человек зашел не с тракта, а с Кавказа через остров по зимнику. У нас с этой стороны не было никакой охраны, и нападение было неожиданным. Фактически с галошинцами вступили в бой только разъезд в 7 – 9 человек во главе со Свенским. Мы, услышав стрельбу сзади, в деревне, не могли ничего понять. И когда поняли, то идти на выручку было уже поздно. Галошинцы ехали по тракту с Шиткино и обстреливали нашу заставу. Свенского схватили в то время, когда он бежал к себе в дом за патронами. В бою было ранено два милиционера, а 4 человека, которых галошинцы оставили на въезде в Шиткино с Заимки, партизаны взяли в плен.
Только что скрылся отряд Галошина, как вернулся Бич с подкреплением.
Предатели, нижнезаимские кулаки Москвитин Алексей Зиновьевич и Иванов Николай Сидорович, оба старики, сидели в избе и пили чай. Бич сам вошел в избу.
– Здорово, мужики.
– Здравия желаем, сват, – произнес Иванов, который был сватом, когда Бич выдавал сестру Елену за Латышева.
– Вижу, что здравия вы нам желаете. Не поэтому ли и провели беляков в обход, а?
– Да что ты, Иван Андреевич, по случаю это.
– Какой же случай заставил Вас не по тракту ехать?
– В Татарской деревне дело было, а оттуда мы по зимнику и пошли. Да Галошин догнал.
– Ну, вот что. Попили чайку и хватит. Выходи!
Их утопили живьем в проруби.[10]
Из трех вышеизложенных фрагментов описания первого боя партизан с регулярной армией, полученных из различных опубликованных и мемуарных источников, определяются следующие совпадения: в первом бою организатор восстания С. Свенский арестован и впоследствии казнен; отряд под командованием Бича - Таежного в бою не участвовал, а появился сразу после ухода белогвардейцев с театра боевых действий; при непосредственном участии Бича – Таежного совершена казнь двух пожилых людей по подозрению в сговоре с белогвардейцами.
П.Д.Криволуцкий, участник партизанского движения, подытоживает события этого дня следующими словами:
Ивану Андреевичу в этот день была предоставлена неограниченная военно – революционная власть в шиткинской военно – революционной организации.[11]
В первые дни существования партизанского движения его отряды формировались исключительно из добровольцев, которые были собраны в деревнях и переселенческих участках Шелаевской и Конторской волости. Создавая подпольную организацию, политссыльным удалось вовлечь в ее ряды по 3, максимум 10 человек из селения. Это были в основном молодые люди и дезертировавшие из Белой армии солдаты, большая часть из которых не имели собственного хозяйства и на период начала восстания перебивались случайными заработками.
Наиболее ярким доказательством того, что в отряды принимались все, без какого – либо отбора, свидетельствуют следующие примеры:
…В Староакульшетском партизанском отряде служил пятидесятилетний Тайшетский пастух Карасев, по прозвищу «Полковник». Он пригнал к самому Старому Акульшету все стадо.
– Я сдал свой полк в партизанскую армию!
В Шиткиной всех порезали, но кожи достались чехам.[12]
В другом источнике этот случай описан следующим образом:
…Был случай, что Акульшетский отряд забрал тайшетского пастуха с коровами и овцами, и им стали подкидывать записки, чтобы вернули, но не вернули.[13]
Сложно себе представить более показательный пример борьбы шиткинских партизан за право на частную собственность трудового народа. В партизанский отряд был принят человек, который утром того дня украл у крестьян села Тайшет овец и коров, без которых была немыслима жизнь крестьянина. Более того, на просьбу вернуть краденый скот, партизаны ответили отказом.
Черенганчетский крестьянин Голято Семен Григорьевич (деревенская кличка «Крученый») пошел добровольцем на Шиткинский партизанский фронт. Занялся мародерством, сгруппировав вокруг себя несколько себе подобных. В период отступления и разброда стал «ловить рыбку в мутной воде», грабить население, особенно на Чуне, откуда привез с собой швейную машинку и… комнатную собачку…[14]
После первого боя в д. Шиткино повстанцы, объединившись в более крупный отряд, направились в село Нижняя Заимка. В пути следования произошел следующий случай:
…Вихрев на несколько минут замолкал, а потом вновь начинал фантазировать. Не вытерпел его односельчанин Поташев Петр, ехавший тоже вместе с нами, и сказал: «Бросьте вы его, дурака, слушать, он ведь заговаривается, ему даже зря оружие дали, он еще что – нибудь нам напакостит». Слова тов. Поташева подтвердились. Напившись по приезде в Нижнюю Заимку, Вихрев начал кого попало и без ведома комсостава арестовывать, за что штабом был разоружен и арестован.[15]
Как только партизаны заняли село Нижняя Заимка, в котором на тот период находилось исключительно гражданское население, началась жестокая расправа с «врагами трудового народа».
…В Нижней Заимке против большевиков, помимо купцов, расстрелянных нами на месте, действовало под руководством священников местное кулачьё…
В свою очередь они были на учете у тех, которые с нетерпением ожидали прихода красных партизан…
Вопреки желаниям кулачья, красные партизаны заняли Нижнюю Заимку врасплох, и кулачье вместе с попом попало в руки партизан.[16]
Когда нижнезаимский священник в качестве контрибуции принес телячью шкуру на лыжи для партизан, новый начальник штаба Кочергин спокойно ответил ему:
«Что же, доброе дело, батя. Только маловато, ты принеси сейчас же ко мне в штаб две тысячи рублей контрибуции, а если не принесешь, то прикажу тебя расстрелять!» [17]
В дальнейшем такого рода борьба с явными врагами революции проводилась повсеместно, и чем больше партизан находилось на определенной территории, тем невыносимее становилась жизнь крестьян, за свободу которых и велись боевые действия.
…Можно только предполагать, насколько невысок был моральный уровень бойцов этого фронта, если для «налаживания дисциплины» на Ангару был переброшен отряд Н.А.Бурлова из 15 человек.[18]
Подтверждением тому могут служить выдержки из доклада Президиума военно – революционного трибунала представителям военного съезда Шиткинского фронта.
По делу Яна Пепула и Анса Пуке, обвиняемых в неправильных производствах арестов и расстрелов.
Суд постановил: 1) Яна Пепула считать виновным в превышении власти, что может караться вплоть до расстрела, если бы превышение власти было из личных побуждений, но ввиду того, что смягчающим вину обстоятельством является расстрел явных врагов революции, он карается только на 1 месяц тюремного заключения; 2) Анса Пуке за недостаточностью улик считать по суду оправданным.
По делу А.Басурманина, обвиняемого в неправильных наложениях всякого рода контрибуций, а также и в израсходовании аванса.
Суд постановил: за небрежное отношение к обязанностям начальника и произвольное расходование некоторых сумм, считать виновным, но, принимая во внимание смягчающие вину обстоятельства, как исключительную серьезность момента, а также наличность оправдательных документов на израсходование других сумм – строгому наказанию не подвергать. Объявить строгий выговор с предупреждением.[19]
По делу Александра Дерюкина, он же Голдин, обвиняемого в расхищении организационного имущества.
Суд постановил: А. Дерюкина освободить из – под ареста, а членам следственной комиссии поручить произвести расследование по отношению всего отряда во главе с тов. Кочергиным.
По делу Ел. Киселева, обвиняемого в подделке требований, и Киселева, Холявина и Мих. Никишина, обвиняемых в выводе арестованных на расстрел, не имея нашего (?) распоряжения.
Суд постановил: Елизара Киселева считать по суду виновным за подделку подписи в требовании, а по сему приговорить к аресту на 15 суток; 2) по делу о выводе арестованных на расстрел без разрешения от кого следовало, считать по суду виновным Никиту Холявина, как старшего караула, а по сему приговари- вается к тюремному заключению на 1 месяц. Киселева и Никитина считать по суду оправданным.[20]
…Бирюсинская учительница, жена белого офицера, тоже бывшего учителя села Бирюса, Дьячкова Степана Степановича, подозревалась в шпионстве. Высокая красивая женщина, очень уважаемая населением.
При отступлении партизаны увезли ее вместе с семилетним сыном под конвоем братьев Троезубовых, которые расстреляли ее и сына в целях ограбления.[21]
Подобные расправы совершались повсеместно, этому есть свидетельства в воспоминаниях участников и свидетелей тех страшных событий. Кроме того, подвергались насилию, а в ряде случаев и казни, крестьяне, осмелившиеся высказать свое негативное отношение к партизанам.
Крестьянин села Петропавловка Неванской волости, Жуков Василий Гордеевич, когда в село прибыли партизанские отряды Шиткинского фронта, двигавшиеся вниз по Чуне для дислокации в деревне Кондратьевой, открыто выражал свою ненависть к ним, громогласно заявляя:
– Кто вас звал сюда? Не было вас, и покой был на Чуне. Вы пришли и ушли, за вами придут правительственные войска, и нас же, мужиков, будут корить и карать. Явилась армия беспортошная!
На него не обращали внимания. Но вот подъехала группа конных партизан во главе с лихим кавалеристом Иваном Смолиным. А Жуков встретил их тем же:
– Ишь, кавалерия приехала … на награбленных конях. Варнаки, и сидеть – то на конях не умеете, вам только на коровах ездить…
– Замолчи, балаболка несознательная, а то в раз прикончу! – произнес Смолин.
Но мужик не унимался:
– Тьфу, на тебя, на варнака, – плюнул Васька Жуков.
Партизан не стерпел, слез с коня, схватил за шиворот вредного мужика, потащил его за гумно и там расстрелял (12 июля 1919г.).
Интересно, что брат его, Жуков Петр, был проводником у партизан.[22]
Вышеуказанные факты являются подтверждением того, что в период существования шиткинского фронта партизанами творились самосуд и беззаконие практически безнаказанно. На сегодняшний день не представляется возможным подсчитать число жителей Тайшетского района, погибших от рук партизан в период гражданской войны 1918 – 1920 гг.
Косвенным подтверждением того, что селения Конторской и Шелаевской волости (ныне северная часть Тайшетского района) к концу 1919 года были практически разорены находившимися на их территории партизанскими соединениями и регулярными наездами, сопровождавшимися грабежами солдат чехословацкого легиона, базирующегося на ст. Тайшет, являются опубликованные воспоминания русских офицеров, отступающих через Тайшет зимой 1919 – 1920 года.
…После продолжительного совещания с командирами отрядов Войцеховский все же пошел с Уфимской группой по центральному тракту.
Уфимская группа двигалась за колонной генерала Вержбицкого примерно в полупереходе в соответствии с расположением населенных пунктов. Благополучно миновали сожженную деревню Бирюсу и мирный теперь Тайшет – места бесчисленных партизанских налетов на железную дорогу и схваток с чехами. Села по тракту казались вымершими, что не могло не отражаться на нашем снабжении.[23]
Иначе обстояли дела на юге Тайшетского района в таежной его части, в верховьях реки Бирюсы. Нагрузка на местное население здесь была, в некоторой степени, меньше, чем на севере. Отчасти это объясняется тем, что все селения, за исключением села Талая, были построены переселенцами в начале ХХ века. Мало было жителей с явно выраженным достатком. Здесь практически не было политссыльных, и партизанским отрядом, которому была подконтрольна данная территория, руководил местный крестьянин – переселенец. Тем не менее, трагедия гражданской войны вошла и в этот отдаленный уголок Тайшетского района, который в зимнее время был практически оторван от внешнего мира из – за отсутствия дорог.
В 1919 году среди ингашетских крестьян появились партизаны: братья Офицеровы, братья Горегляды: Василий, Никифор и Максим, Бурван Михаил и Бурван Захарий и другие. Они держали Серафимовский фронт, но в бои с белыми не вступали и вообще авторитетом у населения они не пользовались. Нередко они облагали крестьян незаконными налогами. У жителей было реквизировано все оружие, был призыв до 50 – летнего возраста. Приходилось ходить на посты и мне.
Сначала партизаны стояли в тайге на Лысой горе, но оказалось, что лагерь виден за много верст. Потом перешли в Серафимовку.
В день налета на станцию Тайшет серафимовцы не выполнили приказ штаба и не вышли на поддержку. Горегляды настаивали, чтобы напасть на кассу лесозавода и на аптеку, произошли разногласия, да так и промешкали.
Большое недовольство вызвала у населения расправа партизан над учительницей с.Серафимовка, которую они вывели за село, расстреляли и бросили на дороге в непристойном виде.[24]
Газета Иркутских кооператоров – эссеров «Наше дело» № 147 от 24.06.1919 года (вторник) сообщала:
«Красные ворвались на квартиру серафимовского старосты и искали его, но он сбежал перед отступлением. В виду полученных сведений, что учительница с. Серафимовского Гурьева убита и её обгоревший труп валяется на дороге возле деревни Старо – Шелехово, сельскому старосте отдано распоряжение разыскать труп Гурьевой и доставить в Тайшет для погребения».[25]
Наибольшую активность проявили партизаны серафимовского отряда под командованием Горегляда после отступления по этому направлению 3 – й армии под командой генерала Барышникова и сводного отряда генерала Сахарова.
В мемуарах «Зима 1919 – 1920 г.» генерал – майор Петров Павел Петрович, отступавший в составе Белой армии, писал:
Общее впечатление от продвижения по сибирским селам таково, что население было равнодушным к провалу Белого движения, равнодушным к разным воззваниям красных, но жалело нас как людей и как – то примирялось с теми несчастьями, что приносили проходящие.[26]
3 – я армия и сводная колонна генерала Сахарова решили идти по ряду переселенческих пунктов, разбросанных в тайге южнее железной дороги. Путь этот должен был вывести на большой тракт где – то около Нижне – Удинска, но где именно, точно никто не знал.[27]
Командир Ижевского конного полка Ефимов Авенир Геннадьевич, вспоминая переход по югу Тайшетского района, сообщал следующее:
3 – я армия под командой генерала Барышникова и отряд генерала Сахарова, двигавшиеся южнее железной дороги, прошли более длинный путь. Дорог было мало, особенно в направлении с запада на восток, и приходилось не раз делать большой круг, прибавляя к переходам десятки лишних верст. При этом попада- лись участки дорог, занесенные снегом, по которым никто перед ними не ездил. Но и в этих частях порядок был быстро налажен. Никаких мелких, самостоятельно двигавшихся отрядов здесь не встречалось – они шли по тракту и вдоль железной дороги. Не приходилось иметь дело и с шайками красных партизан. В этом малонаселенном районе их, наверное, совсем не было. Кроме того, на двигавшиеся в порядке части, выставлявшие на ночлег бдительное охранение, партизаны нападать не любили.[28]
17 января к вечеру достигли деревни Камышлеевки. Сверх ожидания, этот район оказался значительно населенным. Можно было достать продукты и корм для лошадей.
18 января переходом в 45 верст через Шелехово –Таловку перешли в село Благодатское. 19 января сделали 70 – верстный переход через деревню Тамбор в Алгашет на большом Сибирском тракте. Здесь встретились с группой генерала Вержбицкого.[29]
После прохода основной колонны отступающей армии, по южному направлению, равно как и по центральному тракту, на восток потянулись разрозненные малочисленные группы отступающей армии, на треть состоящей из гражданских, в том числе и детей. По отношению к этим своим соотечественникам, пытавшимся уйти на восток, партизаны проявили особую жестокость.
В селе Талая до наших дней сохранилась легенда о том, как партизаны, узнав о том, что в одном из сельских домов скрывается больной тифом офицер с женой и малолетней дочерью, в этот же день всех их живьем утопили в полынье. Не остановили партизан ни просьбы сельчан, ни мольба родителей оставить в живых дочь.
На солезаводе, в районе деревни Туманшет, скрывалась группа партизан примерно в 20 человек, отбившаяся от Кучеровского фронта. Этот отряд уничтожал обозы, двигавшиеся по Тарамбинскому тракту вслед за отрядом Сахарова.
К сожалению, не только партизаны добивали остатки Русской армии в тайшетских лесах.
Крестьянин деревни Лука Тайшетской волости, Дробушевский Иван, под личиной красного партизана арестовывал встреченных им одиночек – белых, отступавших тайгой зимой 1919 – 1920 года, и под видом сопровождения в штаб расстреливал и грабил, а иногда убивал из – за угла.[30]
Это не было единичным случаем. Жители деревень, через которые прошли отступающие, передают из поколения в поколение ужас весны 1920 года. Весной 1920 года крестьяне находили в придорожном лесу трупы участников Ледового похода, погибших от рук грабителей.
Каким бы ни было влияние партизан на жителей деревень и сел, попавших в зону действия Шиткинского фронта, справедливости ради следует отметить, что с марта по май 1919 года диверсионная деятельность партизан на железнодорожном участке от станции Юрты до Нижнеудинска создавала серьезные проблемы для Белой армии. Но и это не может быть основанием для присвоения звания «герой» самому отчаянному воину братоубийственной войны, интересы какой бы стороны он, в этой войне, ни отстаивал. Создание в советское время героического образа – мифа участника партизанского Шиткинского фронта Бича – Таежного, казненного белорумынами на станции Тайшет, вызывает ряд вопросов. За всю историю существования Шиткинского фронта румынами, чехословаками и красными партизанами были казнены десятки жителей Тайшетского района. Тем не менее, имена этих людей, поглощенных пучиной гражданской войны, преданы забвению. Героическим символом гражданской войны на территории нашего района представлен человек с достаточно противоречивой биографией.
До начала открытого вооруженного восстания Иван Бич проводил активную агитацию среди жителей окрестных деревень.
Но, как уже было сказано выше, к месту первого боя партизаны во главе с Бичем – Таежным прибыли в тот момент, когда противник удалился на значительное расстояние.
Вспоминая первый бой в районе деревни Бирюсы с красильниковцами, Бурнашов Иван Ефимович в своем рассказе Черневскому обратил внимание на следующий факт:
Насколько я помню, в начале боя Яков Москвитин очень беспокоился, где же запропастился со своим отрядом Бич. А он накануне боя уходил со своим отрядом на разведку и диверсию в Юрты и поэтому запоздал к бою, но в последний момент его отряд прибыл и решил бой.[31]
8 мая 1919 года произошло самое крупное столкновение между партизанами и гарнизоном, размещавшимся на станции Тайшет. В этом бою погибло более 75 партизан. Большая часть погибших были из числа принудительно мобилизованных партизан. Сводный Бирюсинско – Конторский отряд, под командованием Бича – Таежного, в назначенное время к месту боя не подошел. Отряд попросту отказался выполнять поставленную перед ними боевую задачу. После поражения на станции Тайшет некоторые партизаны требовали судить Бича – Таежного военно – революционным трибуналом. Но никакого суда не было.
После майского поражения отряд под командованием Бича – Таежного переместился в Шиткино, где и произошло следующее событие, описанное Бурнашовым Ефимом Михайловичем, характеризующее отношение командира к судьбам своих сослуживцев.
…В Шиткино заняли оборону. На третий день Бич собрал отряд и заявил, что он со своим отрядом уходит на Нижнеудинск, а остальным надо возвращаться по своим деревням и начинать все сначала в подполье. Начались споры и раздоры. Многие стали уходить. Я возражал:
– Как же нам возвращаться, нас поодиночке перебьют, но Бич ответил, что это приказ командования и его надо выполнять. Он пришлет в деревни связных, через которых будут передавать приказы.[32]
После возвращения домой все эти люди на следующий день были арестованы румынами и осуждены военным гарнизонным судом в Тайшете.
Хорошо известно, что партизаны расстреливали любого, кто был уличен в предательстве, измене делу организации. В этой связи не поддается логическому объяснению тот факт, что крестьяне, подозреваемые в выдаче Бича – Таежного румынскому разъезду, были освобождены из – под стражи.
…По делу о выдачи румынам тов. Ив.Андр.Бича.
Суд постановил: товарищей Семена Кудрявцева и Прокопия считать по суду оправданными (секретно по следственной комиссии вести тайные дознания, как указанных лиц, так и посторонних).[33]
Из вышеизложенного материала становится явным то, что Анатолий Никонович Лифантьев, будучи свидетелем событий партизанского Шиткинского фронта, центр которых находился в его родном селе, мог обладать информацией, появление которой в печати было крайне нежелательным. В связи с этим рядом лиц были задействованы наиболее влиятельные структуры государственной машины того времени. После разгромных статей и бесед в Красноярском крайкоме КПСС у Лифантьева пропало всякое желание писать что – либо, связанное с историей партизанского Шиткинского фронта 1919 –1920 гг.. Однако, А.Н.Лифантьев до последнего отстаивал свою точку зрения ссылаясь на документы сохранившиеся в Новосибирском, Красноярском и Иркутском архивах. К сожалению аргументы, представленные Лифантьевым, не дошли до широкого круга читателей, и как следствие, сегодня, на уровне района, история гражданской войны и, в частности, партизанского Шиткинского фронта, представляется не на основе имеющихся воспоминаний участников тех событий и архивных документов, а по очеркам и рассказам журналиста газеты «Сталинский путь» А.И.Петрова и члена союза журналистов Адольфа Юрьевича Черневского, журналиста газеты «Заря коммунизма», беззаветно преданного делу КПСС и воспевавшего героическое прошлое борцов за дело революции.

Черневский Адольф Юрьевич


Родился 25 января 1911 г. в Ленинграде в семье рабочего. Литовец. Образование среднее. Журналист Воронежского отделения ТАСС. Жил в Воронеже: ул. Венецкая, 28, кв. 3.
Арестован 5 апреля 1938 г. УНКВД ВО. Обвинялся в участии в антисоветской троцкистской террористической и вредительской группе. Осужден 23 октября 1938 г. выездной сессией ВКВС СССР в Воронеже пост.ст. 58 – 7, 58 – 8, 58 – 11. Приговорен к 10 годам тюремного заключения. Вторично арестован 20 сентября 1950 г. Новосибирским УМГБ и сослан на поселение постановлением ОСО МГБ от 23 декабря 1950 г.
Реабилитирован 14 июля 1956 г. ВКВС СССР. П – 6411 [34]

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить комментарий: